Юбилейный День Достоевского отметят «Литературным ассамбляжем»

Городской праздник, посвященный Достоевскому, отмечает десятилетие. Все эти годы ФМД-театр, созданный при Литературно-мемориальном музее писателя и называнный в его честь, готовит незабываемые уличные спектакли, тематика и стилистика которых навеяны известными произведениями и самой личностью Федора Михайловича.
В этих костюмированных перформансах с нескрываемым восторгом участвуют лучшие артисты петербургских театров. Автором идеи и сценария — всякий раз нового, наполненного любопытными историческими фактами и тонкими литературными изысками — неизменно выступает Вера Бирон, ведущий сотрудник музея, отвечающий за творческие проекты, создатель и директор ФМД-театра.
Премьера постановки «Литературный ассамбляж» пройдет завтра, 6 июля, на углу Кузнечного переулка и улицы Достоевского, где расположен музей, и будет сыграна дважды. К слову, несколько раз показы проходили не здесь, а по разным причинам перемещались то на Манежную площадь (там играли «В начале июля, в чрезвычайно жаркое время...»), то, как в прошлом году, в парк Новой Голландии (это было «Возвращение Мышкина»). Были в этих локациях свои плюсы и минусы, но неизбежно терялась так называемая атмосферность...
Общие, так называемые сводные репетиции шли полным ходом всю последнюю неделю в камерном театральном зале музея. Собирались в основном поздними вечерами, задерживаясь иной раз до глубокой ночи: в другое время почти невозможно свести вместе такое количество востребованных артистов разных петербургских театров (а в этом году в спектакле занято около 40 человек). Отдельные эпизоды и танцевальные фрагменты, начали репетировать в мае и в июне.
За пластическое решение в этом году отвечает Анна Белич. Это ее дебют в работе над уличным спектаклем. «Я люблю делать то, что я не делала раньше, — признается хореограф, — а площадным театром не занималась никогда. Я делала цирк — «Кракатук» с Андреем Могучим, я делала оперы — три постановки по Гоголю в Мариинском театре, я делала синтетические спектакли — предыдущую версию «Маскарада» в Александринском театре, где была а-капелла Чернушенко и «малеготовский» балет... Возможности синтетического театра интересовали меня всегда. Мне кажется, что 21-й век как раз «про это» — про точки пересечения самых, казалось бы, неожиданных вещей. В данном случае я вижу очень большое поле для поиска этих «сочетаний несочетаемого».
Специалист по хорео- и мимодраме, знаток авторской техники Этьена Декру, Белич экстерном обучает драматических артистов важным пластическим нюансам, подчеркивающим характеры персонажей либо усиливающим драматическую коллизию. «Углы давайте! У нас же «сломанный вальс»! — подсказывает она во время прогона. В нужный момент напоминает о микро- или макродвижениях или называет тайный пароль: «Африка!» — и исполнители активнее подключат тело в ритуальной пляске.
«На улице, как на большой сцене Александринки или Мариинки, должен быть широкий посыл, — объясняет хореограф. — Формат open air предполагает более крупные жесты. Я люблю большие площадки, тяготею к ним сейчас — люблю их за воздух, за объем, за многоплановость, за полифонию. Это очень интересно в плане понимания структуры пространства, ее «не бытовой», а трехмерной сути».
Работа идет «от нутра» исполнителя, исходя из его импровизационных возможностей. Некоторые номера строятся так: конкретный пластический текст пишется под каждого артиста, через его индивидуальность становится понятен жанр эпизода. А для того, чтобы путь был ненасильственным, на репетициях создают определенные условия. Так исходя из природных возможностей исполнителей складывается вся танцевальная лексика спектакля, возникают определенные пластические фразы, выстраивается особая интонация. Она сегодня особенно важна: Белич убеждена, что мы живем в век личностей, ярких индивидуальностей, в том числе актерских, поэтому на первый план выходит фразировка в исполнительском искусстве, которая придает действию нужную окраску.
Разумеется, режиссер и хореограф в совместной работе «танцуют» от сценария. Работа над ним продолжается вплоть до самой премьеры: делают выжимку, убирают лишнее, расставляют акценты, сокращают ритмически «провисающие» сцены — делают смысловую и темпоритмическую чистку. Рассевшись кружком, идут по тексту, сверяют хронометраж.
Вера Бирон ежегодно выдумывает новую историю, связанную с Достоевским. Прописывает предварительные тексты и задает направление размышлениям постановщика Александра Баргмана. Из десяти лет существования этого праздника он выпустил восемь спектаклей (два раза не сложилось — выпуск совпал с другими проектами). Помимо сценариста Бирон и режиссера Баргмана, среди постоянных авторов этого дивного действа — художник по костюмам Ника Велегжанинова и сочинитель бутафории, реквизита и афиш Игорь Князев.
Достоевский — интровертный автор, однако уличный перформанс диктует открытость и зрелищность. В некоторых сценах возникает — как правило, неожиданно, импровизационно — сочетание мастерства артистов с драматическими коллизиями героев Достоевского. В такие пронзительные моменты и возникает тот самый кураж, и высекается та самая искра, за которую эти постановки вот уже десять лет обожают как зрители, так и сами исполнители.
«Литературный ассамбляж» был задуман как лекция «об ингридиентах произведений Достоевского» филолога Пселдонимовой (Ирина Полянская). Она попытается донести до широкого зрителя, что русская и европейская литература стали для Достоевского школой мастерства, что писатель много читал, учился у своих великих коллег. Поведает, что его первым литературным заработком были переводы, и растолкует, как преломлялись в его творчестве сюжеты знаменитых романов. На сцену выйдут писатели, которых он любил и о которых хорошо отзывался: Сервантес, Мольер, Гофман, Диккенс, Бальзак, Дюма-сын и их персонажи, оказавшие несомненное влияние на Федора Михайловича. Комбинация имен и сцен и составит тот самый литературный «ассамбляж», который объединит всех и вся.
Не дать действию скатиться в скучный доклад призван Александр Лушин — бессменный ведущий и комментатор всех театрализованных перформансов Дня Достоевского. Он в ответе и за интерактив — сценарий построен в том числе как викторина для просвещенной публики. Спектакль покажет, как Достоевский брал в свои произведения те или иные приемы (например, тему двойничества), перенимал характеры и усиливал драматические или трагические моменты. Для того, чтобы путь этот не выглядел насильственным или заумным, сценарий пестрит шутками, а действие — музыкальными номерами. В «Литературном ассамбляже» действуют несколько пар: например, «Мышкин и Настасья Филипповна» из «Идиота». Дуэт «Гофман и кот Мурр» исполняется под музыку Моцарта «Пустячок» (она имеет подзаголовок «Музыка для пантомимы»), номер «Дон Жуан и Эльвира» опреден как мультфильм для взрослых, а «Ставрогин и Лиза» из «Бесов» решен в стилистике «нуар».
Репетиции идут достаточно плотно, с серьезной нагрузкой: в день минимум по несколько эпизодов. Разминая сцену, разрабатывают движения «вокруг да около». Так, в номере «Дама с камелиями» Маргарита Готье танцует спиной к публике, все внимание которой должно быть сосредоточено на мужчинах, бьющихся за внимание и расположение дамы. Белич объясняет, как сделать диагональ: руки вытянуть с хищным видом, но шажочки делать маленькие, вкрадчивые... «Все артисты работают по-разному, — замечает хореограф. — Молодежь с огромным энтузиазмом, с удовольствием и мгновенно все схватывает. А в «стариках» есть глубина и изумительный опыт, наработанный годами. Например, сегодня Артем Цыпин надел костюм и настолько перевоплотился в Мольера, что у него совершенно преобразились кисти рук, появилось мягкое, плавное движение пальцев. Я ему их не ставила «до кончиков ногтей» — они родились прямо на площадке «от костюма»...
Александр Баргман признается, что больше всего любит именно этот репетиционный период накануне премьеры. «В оставшиеся несколько дней, когда почти все уже собрано, артисты перестают таиться, беречь силы, и очень активно «включаются», — говорит он. — У них начинают открываться правильные «клапаны», возникает осознанность, формируется правильная энергия, бурление и мощный поток взаимной поддержки. В обычной театральной жизни такое обычно не наблюдается. А здесь все словно садятся в одну ракету и устремляются вперед на невероятном кураже».
А еще Баргман признается: сколько ни репетируй в зале, все окончательно и замечательно складывается буквально за несколько часов до премьеры, на финальном утреннем прогоне в сам День Достоевского. «В шесть или семь часов утра перекрывают движение по Кузнечному переулку, мы выходим на подиум, построенный перед зданием музея, и делаем единственную полную сборку на площадке. Несмотря на ранний час, работает не тихонько — не шепотом и не на цыпочках, а во всю ивановскую делаем полный прогон от и до. Кстати, многие постоянные зрители Дня Достоевского знают об этом и специально приходят заранее, до начала первого показа, чтобы посмотреть, как рождается театральное чудо. А потом уже никуда не уходят, а, как правило, остаются на оба спектакля. Они же разные: второй всегда немножко «безответственней», в нем есть яркая вспышка, свобода, драйв — и немножечко грустная нота оттого, что вот-вот все закончится, и мы расстанемся до следующего года...»

Театр музыкальной комедии выпускает премьеру по роману Александра Дюма

«Берегитесь — ад у порога! Не тревожьте бога напрасно...» Солисты Кирилл Гордеев и Ростислав Колпаков по очереди проходят мизансцену с артистами ансамбля и балета. Репетиции мюзикла Фрэнка Уайлдхорна «Граф Монте-Кристо» в Театре музыкальной комедии вступили в завершающую фазу. Пластические и хореографические сцены прорабатываются самым скрупулезным образом. В том числе, ария главного героя «Ад у порога» — один из самых сложных в техническом плане эпизодов. Этот вокальный номер уже знаком постоянным зрителям музкома: его «прокатывали» в репертуарном спектакле-концерте «Хиты Бродвея и не только...», который сам по себе — зрительский хит. В спектакле сольная ария «обросла» сценической плотью: теперь в ней задействовано несколько десятков человек. Таким образом, театр продолжает линию использования масштабных балетных сцен, начатую в 2011 году в премьере мюзикла «Бал вампиров» и закрепленную в других проектах. Например, в «Голливудской диве» американский хореограф Деннис Каллахан отправил тридцать танцовщиков на гигантскую печатную машинку.
Хореографы «Графа Монте-Кристо» тоже из Америки: это братья Рик и Джеф Куперманы, которые всегда работают в тандеме. Обаятельные молодые люди предельно демократичны: все показывают сами, в любой момент готовы встать на место любого из танцовщиков (и встают, чтобы показать то или иное движение). Порой их не отличить от прочих исполнителей — они буквально растворяются среди них.
Оба солиста, играющих роль Эдмона Дантеса, он же граф Монте-Кристо, пропевают свой текст «шепотом», чтобы поберечь голосовой аппарат: предстоит пять премьерных показов подряд, с 11 по 15 ноября, и далее мюзикл также будет идти блоками по несколько дней. Кстати, оригинальный спектакль на основе знаменитого сюжета Александра Дюма создается в России впервые с момента перевода этого приключенческого романа на русский язык (мировая премьера мюзикла состоялась в 2009 году в Швейцарии).
«Я ждал 20 лет, и настало время...» — приглушенно звучит красивый голос Гордеева под аккомпанемент фортепиано, а балет тем временем затягивает пространство сцены широкими эластичными лентами. Это хореографическая метафора: и путы психологические, и цепи тюремные, и волны морские... Из всего масштабного опуса были выбраны только основные линии, связанные с фигурой главного героя. Предыстория обрушившихся на юного Эдмона несчастий изложена в пластическом прологе, чтобы зритель вспомнил все коллизии автора и разобрался в новых поворотах сюжета. В титрах упомянут Наполеона, интриги, гонения и героическую личность аббата Фариа, который на допросе под пытками не выдал место, где зарыты сокровища графа Спады, за что и попал в замок Иф.
Хореографы на сцене демонстрируют, как безопасно сделать высокую поддержку с падением спиной назад в полный рост. Теперь солирует Колпаков, а за его спиной из кулис постепенно появляется ансамблевая группа...
— Стоп! — прерывает их Джеф. — Было лучше!
Рик подхватывает:
— Сейчас начнем с момента, когда мы оборачиваем лентами человека. Ростислав, спой «Аминь», пожалуйста. Все слышали ритм на «Аминь»? Па-ба-ба-ба-а-ам! Мы будем растя-а-агиваться... — раскидывает руки в стороны. — ...и потом вот так резко возвращаться в эту позу. -—Прижимает руки к телу, обнимая себя за плечи.
— Порезче руки бросить надо! — просит Джеф и показывает, как это сделать одновременно с поворотом корпуса. — Я хочу, чтобы каждый оказался в этой позе очень быстро. Oк, pozhalyista, snachala! Eschjo raz!
За два месяца репетиций братья Куперманы выучили много русских слов и с удовольствием их произносят, хотя без помощи переводчика, конечно, не обходятся.
По краям сцены справа и слева — высокие конструкции, напоминающие Эйфелеву башню в миниатюре или портовые краны. На эту двухметровую высоту будут взмывать вниз головой обидчики Дантеса в час возмездия. Вокруг артистов хлопочут люди с веревками и карабинами: это профессиональные каскадеры, которые давно сотрудничают с Театром музкомедии. Они, к примеру, обеспечивали полет Аладдина на ковре-самолете над зрительным залом, а также готовили все трюки в «Чаплине» и других мюзиклах.
Репетиция останавливается. Постановщики проверяют, как технически точно реализовать момент «подвешивания», сделав манипуляции максимально незаметными для зрителя, а на сцену поднимается Миклош Габор Кереньи (KERO) – постановщик «Графа Монте-Кристо» и аншлагового мюзикла «Джекилл и Хайд», многолетний партнер Театра музкомедии и худрук Будапештского театра оперетты и мюзикла. До сих пор режиссер не вмешивался в процесс, а лишь задумчиво наблюдал за репетицией из третьего ряда партера.
Перестановка декорации. Танцовщики и солисты «осваивают» хитросплетение лестниц-помостов и подиумов, пока монтировщики готовят следующую сцену. Нос корабля и стена дома сменяют друг друга за счет вращения поворотного круга: так задумал венгерский художник-сценограф Тамаш Ракай. Металлическая конструкция холодного серого оттенка будет контрастировать с яркими костюмами Ольги Шаишмелашвили. В лабиринтах коридоров закулисья повсюду — вешалки-стойки с пышными платьями, карнавальными костюмами и масками. Будут и стилизованные кожаные плащи, и «клепаные» куртки...
— Встаньте на свои начальные позиции, пожалуйста, — просит Рик и показывает точки, размечая ширину шагов и по-русски отсчитывая вслух. — Сейчас делаем все с кругом. Это скорее для мозга, чтобы вспомнить и закрепить все. Работаем не в полную силу тела, но проходим всю сцену от и до. Готовы превзойти самих себя? Поехали! Удачи, ребята!

В Петербурге проходят съемки мини-сериала «Белые ночи»

Звучит сдержанный смешок: съемочная группа оценила грозный взгляд Александра Устюгова и потешную гримасу его партнерши. Режиссер Дмитрий Светозаров сценой тоже доволен: «Молодцы! Случилось. Теперь давайте вместе посмотрим и оценим ошибки». Актеры идут к мониторам, чтобы сразу увидеть отснятый материал, а затем вернуться для «обратной съемки», когда камеру ставят на противоположную точку и снимают с другого ракурса.
Всю смену актерам приходится пробираться между штативами, экранами-отражателями, коробками, проводами, ящиками и штативами — и лавировать между членами съемочной группы, которые сидят в коридоре на чем попало или просто стоят вдоль стен. Гримеры со всех сторон обвешаны тюбиками и кисточками: гримируют актеров в вагончике, но потом весь арсенал носят с собой, чтобы вовремя парой штрихов подправить поплывшее лицо или растрепавшуюся прическу. Костюмеры и реквизиторы держат наготове одежду, обувь и акксессуары, а девушка-ассистент с хлопушкой вписывает новые номера эпизодов и дублей, бочком примостившись на подоконнике и стащив зубами колпачок фломастера.
На четвертом этаже общежития на Институтском проспекте снимают три сцены мини-сериала «Белые ночи». Импровизированную аппаратную организовали в помещении кухни, водрузив мониторы на сдвинутые столы подальше от электроплит. Жильцы попрятались, но только и ждут перерывов, чтобы сделать селфи с актерами и взять у них автограф.
По сюжету провинциальная учительница Светлана (Юлия Пересильд), добрый и порядочный человек, обитает в общежитии в момент своего знакомства с геологом-нефтяником Федором (Александр Устюгов). Их дальнейшую уютную, надежную, но слишком скучную семейную идиллию нарушает случайная встреча Светланы с Березкиным (Сергей Перегудов), врачом скорой помощи по профессии, историком по призванию и романтиком по характеру...
Четырехсерийную мелодраму снимают как полный метр: для Светозарова это «кино, поставленное в производственные условия сериала». Он посвящает ленту памяти своего отца Иосифа Хейфеца и его картине «День счастья», снятой на Ленфильме по сценарию Юрия Германа в 1963 году с Алексеем Баталовым, Тамарой Семиной и Валентином Зубковым в главных ролях. Историю переносят в наши дни: времена изменились, но мечтать о счастье люди не перестали.
Дмитрий Иосифович обращается ко всем уменьшительно-ласкательно, нежно и уважительно. «Юленька, готова? Можем снимать?» — осведомляется он у сосредоточенной Пересильд, которая замерла в дверях. «Сашенька, «настрой» себе тряпку, которую ты при входе головой зацепишь», — советует он Устюгову. «Глебушка, подойди на секундочку», — зовет он оператора Глеба Климова. Он даже не команды дает — просит вежливо: «Тишина, пожалуйста!» И традиционное «Камера... Начали...» звучит почти шепотом. А после каждого удачного дубля Светозаров искренне радуется и хвалит. Услышав его фирменное «Стоп! Случилось! Гениально!», все расцветают.
Режиссер не делит людей на мэтров и новичков, поэтому на площадке царит доверительная, почти семейная атмосфера, которой дорожат все без исключения. «Я рад, что еще не превратился в «дедушку русского кинематографа» и могу еще чем-то заинтересовать молодежь», — признается он в паузу, во время которой Устюгову пудрят нос и поднимают воротник кожаной куртки, а Пересильд собирают волосы в хвост.
«Володенька, — зовет Светозаров помощника, — налей водички актрисе и принеси коробку с мороженым: она сейчас будет его есть, а потом начнет икать». «Несе-отся коро-обка!» — нараспев отзывается Володенька, пока Дарья Шевелько, играющая соседку Светланы, слушает наставления: «Дашенька, запомни: у тебя здесь будет три «ика». Дай больше голоса на каждый «ик» и меньше тела».
В «Белых ночах» собрано целое соцветие петербургских артистов. С большинством из них Светозаров уже работал. Так, Перегудов играл у него в «Преступлении и наказании» и в «Бабьем лете», Шевелько — в «Бабьем лете» и в «Снегурочке», Наталья Бурмистрова — в «Вепре». Эра Зиганшина сделает из мамы Березкина типичного представителя подлинной ленинградской интеллигенции, Юрий Кузнецов сыграет деда Светланы, мудрого деревенского затворника, Лариса Леонова — маму Федора. Появится в эпизоде и Рудольф Фурманов, которого Светозаров давно назначил своим талисманом.
В случае с Федором и Светланой режиссер шел от внешности. «Брутальный Устюгов очень точно попал в образ, — рассказывает Светозаров, который всегда славился способностью угадывать артиста. — А Пересильд я выбрал по фотографии. Ее типаж идеально подходит для этой роли, и она абсолютно киногенична. Встретите ее на улице — пройдете мимо и не узнаете, но на экране она феноменально преображается. Я посмотрел фильмы с ее участием, потом у нас была «установочная беседа», во время которой мы сразу почувствовали друг друга и нашли опорные точки для роли. А дальше — сплошное удовольствие».
Исполнители главных ролей тоже в один голос говорят, что влюблены и в группу, и в режиссера, и в процесс, и испытывают настоящее счастье, вырвавшись из потока сериальной продукции, где вместо ролей остались одни функции.
«Ленинградский кинематограф — всегда особая история для меня, — делится Пересильд. — Это какой-то другой ритм, иное отношение. Все немножко вдумчивее, что ли. И мне это очень нравится».
Сценарий читали запоем, как хорошую книжку. Съемки в Петербурге — наслаждение. Сотрудничество с легендарным режиссером — честь и удача... Свои ощущения от истории «Белых ночей» сравнивают с вихрем вальса, а стилистику картины — с нежной акварелью.
«Это мелодрама в кристально чистом виде, где все эмоции вынесены за скобки, — считает Устюгов. — Никто здесь на камеру не рыдает, и может показаться, что на экране ничего особенного не происходит. Но когда переживания спрятаны глубоко внутрь, возникает правильное состояние. Как на театре, где важно вызывать чувства, а не изображать их. Как в музыке, где тонко сочетаются мажор и минор».
Еще один эпизод. «Приготовились к съемке. Дышим, дышим!» Бригада врачей скорой — Сергей Перегудов и Полина Бахаревская — должны ворваться в комнату к пациенту, сильно запыхавшись. Их пробег по лестнице на четвертый этаж будут снимать позже, завершая смену, и камера будет следовать за ними по пятам. А пока ради дубля они скачут по коридору и приседают, так что к команде «Начали!» оба уже вполне достоверно пыхтят.
И вот Березкин встречается взглядом со Светланой, и крупный план на мониторе выявляет те самые глубоко спрятанные переживания. «Стоп. Случилось, — деликатно произносит Светозаров. — А теперь немножко побегаем. Володенька, произведи «зачистку», чтобы никто лишний не попал в кадр».

Фестиваль в Новой Голландии перенес посетителей в иную реальность.

Устроителям четвертого по счету благотворительного фестиваля «Ан­тон тут рядом» удалось ненавязчиво, затейливо и даже стильно показать окружающим мир глазами человека с аутизмом, попутно приобщая всех к творчеству, игре или ремеслу. Гостей и не думали пугать диагнозами и грузить проблемами – наоборот, происходящее излучало сплошь креатив, позитив и мажор.
Каждый мог легко почувствовать эмпатию, когда вдохновенно дирижировал «Слепым оркестром» или слушался «голоса разума» во время необычной экскурсии, медитировал в миниатюрном травяном садике или создавал масштабную деревянную инсталляцию, осваивал технику линогравюры или раскрашивал картонный город, учился танцевать или просто мечтал, встав в круг и взявшись за руки с участниками интеграционного спектакля.
Фестиваль носит то же название, что и Центр творчества, образования, обучения и социальной абилитации для взрослых людей с аутизмом, а тот в свою очередь получил его от документального фильма Лю­бови Аркус об аутисте Антоне Харитонове. Вход на остров был традиционно бесплатным, но мероприятие предусматривало добровольные посильные пожертвования.
Девизом этого года стало емкое высказывание Вани, студента центра: «Жизнь – это совершенная разнота». Эта же фраза вдохновила и создателей интерактивной прогулки, на которую каждые полчаса отправлялась от павильона группа любопытствующих, надев наушники. Гидом была милая девушка в приметной красной шапочке, а невидимый экскурсовод в научно-популярной и шутливой манере рассказывал слушателям, что люди с расстройством аутистического спектра отличаются особой чувствительностью к прикосновениям, звукам, запахам или цветам. Чтобы ощутить, каково это, экскурсантам предлагалось, например, выбрать добровольца и пощекотать ему ладошки («Представьте, что вас щекочет солнечный лучик», – ласково рекомендовал голос). Или принять позу статуи и замереть («Мы – внутри спектакля, а все вокруг – декорации», – подбадривал голос). Или выбрать себе партнера и долго-долго глядеть на него, не отводя взгляд. Это задание оказалось самым трудновыполнимым, но из наушников звучало сочувствие: да, мол, это трудно, и в нашем социуме так вести себя не принято, и вы сейчас, конечно, чувствуете неловкость, но сделайте умное лицо – а для этого сложите в уме 32 и 574, разделите на два, а результат сообщите тому, кто стоит напротив…
Обойти все диковинные площадки удалось только самым стойким: фестиваль начался в солнечный летний полдень выступлением артистов «Упсала-цирка», а закончился поздним вечером – промозглым и осенним – песнями группы «Ме­гаполис», кинопоказом жур­нала «Сеанс» и фортепианным концертом.
В сувенирной лавке торговали изделиями, выполненными студентами в швейной, гончарной, декораторской, переплетной, столярной и графической мастерских. Вышитые подушки, лоскутные одеяла, холщовые сумки, забавные свитшоты, керамическая посуда, расписные подносы, гирлянды и блокноты могут конкурировать с изделиями настоящих дизайнеров.
В шатре шили мягкие иг­рушки, декорировали брелоки, мастерили тетрадки и книжки. Можно было купить майку с готовым принтом, выполненным по эскизам студентов, или придумать собственный рисунок, а пока его наносят горячим утюжком, сходить послушать, как поет певица Manizha или играет оркестр «Антон тут рядом». Устал – приляг на пуф прямо посреди лужайки или устраивайся в шезлонге на пирсе. Заскучал ребенок – отведи его на детскую площадку, пусть полазает по большущему остову пиратского корабля или порисует, усевшись под деревом с мольбертом. Проголодался или замерз – погрейся и перекуси в одной из закусочных в круглом кирпичном здании «Бутылки».
Как раз в «бутылочном» дворе-колодце и происходило все самое интересное с точки зрения инклюзии. Там резвились музыканты-импровизаторы с завязанными глазами и давал свой авторский мастер-класс голландский хореограф Эндрю Гринвуд, а научно-театральный проект GENEZIS будоражил сознание интерактивным спектаклем-экспериментом «Версия: эмпатия». Люди всех возрастов увлеченно выполняли задания и весело смеялись, с истинно детской непосредственностью повинуясь таинственному голосу – тому самому, что звучал в наушниках на прогулке, ибо создателями и спектакля, и экскурсии оказались одни и те же люди. А текст монолога и виртуального режиссера, и экскурсовода был озвучен при помощи сервиса Google. «Беритесь за руки, друзья! – призывал голос. – Смотрите на людей вокруг и мечтайте. Закройте глаза: так лучше видно. Мечтайте – и не мешайте мечтать другим…»